Одна мачта и множество птиц
2 августа «Апостол Андрей» покинул гостеприимный Баренцбург и взял курс на север – в Конгс-фьорд, туда же, куда после работы в Ис-фьорде направилась экспедиция Русанова. «Геркулес» прошёл проливом Форланнсуннет, отделяющим Землю Принца Карла от Западного Шпицбергена. Особенность пролива – наличие мелководья, перекрывающего пролив в самом узком месте. Две косы выступают навстречу друг другу, образуя сплошной подводный порог, через который ведёт узкий фарватер с глубинами, едва превышавшими осадку «Геркулеса». Приливно-отливные течения на мелководье усиливаются, создавая сулои. Восхищает мастерство капитана Кучина – и сегодня проходишь в этих местах, внутренне собравшись, что уж говорить про его эпоху, когда не было ни эхолотов, ни электронной картографии и спутниковых систем навигации.
Рождение айсбергов
Капитан Кучин поставил свое судно на якорь в южной бухте фьорда, примерно в том месте, где сегодня находится посёлок Ню-Олесунн. Мы подошли к посёлку в 3 часа ночи. На причале стояло две яхты. Ошвартовались рядом. Утром харбор-мастер выписал нам счёт в размере 85 крон с человека и сказал, чтобы за пределы посёлка без оружия не ходили.
Ню-Олесунн был когда-то самым северным в мире рудником. Расположен он почти на 79-й параллели. После аварии на шахте добыча угля была прекращена, а посёлок отдан науке. Сегодня здесь работают учёные многих стран. На улочке можно встретить желтолицых китайца с корейцем или смуглого индуса. Европейцев идентифицировать сложнее. Сам городок совсем невелик – десятка два строений. Есть музей, который всегда открыт. Экспозиция рассказывает о природе архипелага, о том, как добывали уголь век тому назад. На берегу фьорда сохранился кусок железной дороги, почти игрушечный паровозик куда-то тащит четыре вагонетки. Есть магазин, кафе и почта, но они в день нашего прихода не работали. На центральной площади – бюст Амундсена, а за посёлком главная достопримечательность – причальная мачта для дирижаблей. Установлена она была для дирижабля «Норвегия», от нее в 1926 году Амундсен отчалил в свой перелёт через Северный полюс. Отсюда же два года спустя в драматическую экспедицию отправился и Умберто Нобиле на дирижабле «Италия».
Героические профили
Над всем этим: городком, фьордом, мачтой и паровозиком возвышаются три пирамидальные вершины Тре-Крунер – три короны. Они то кутаются в плотные туманы, то ненадолго открывают свои суровые вершины восхищённым зрителям. Осмотр музея, фото на память у Амундсена и прогулка к мачте заняли у нас едва ли два часа. На обратном пути тормознулись у почты. Пока экипаж пачкал конверты, я общался с экипажем норвежской яхты Sylibra. Вначале обсудили достоинства нашего оружия – человек с ружьём здесь обычная картина. Только в Лонгйире и Баренцбурге оружие должно быть разряженным, а в остальных местах, включая посёлки Ню-Олесунн и Свеа, можно ходить вооружённым до зубов. Затем пустились в историческое прошлое. Пришлось остановить норвежского капитана, когда он собрался рассказывать кто такой Амундсен. Шкипер был приятно удивлён нашей осведомлённости и порадовался популярности норвежского героя в России. Про Русанова же он слышал впервые, но очень живо и искренне заинтересовался его историей. Мы порекомендовали ему посетить музеи в Баренцбурге и бухте Колс. На прощание норвежец вдруг поинтересовался: поднимался ли я на причальную мачту? Вопрос этот родил смятение в душе: а почему бы и не забраться-то…
Дирижабль «Италия»
Напротив Ню-Олесунна расположен остров Бломстранд. Когда-то это был полуостров, таким он считается и в лоции, но сведения уже устарели. Ледник, лежавший на перешейке, истаял и вместо косы обнаружился пролив и полуостров стал островом. Но интересен Бломстранд не только этим. На берегу, в бухточке, обращённой к Ню-Олесунну, есть заброшенный посёлок Нью-Лондон (не особо оригинальны в выборе названий были основатели обоих Нью-Ню). В 1910 году англичанин Мэнсфилд обнаружил здесь запасы мрамора. Будучи человеком предприимчивым он привлёк единомышленников, создал изыскательскую компания, зафрахтовал судно, привёз людей, технику и динамит. Работа закипела.
Русанов писал М.М. Пуришкевичу: «С большой подробностью удалось осмотреть все американские, английские и норвежские угольные предприятия и только что возникшие, но многообещающие английские ломки мрамора». А вот чего русский геолог уже не увидел: за 10 лет был построен порт, проложена железная дорога к мраморным копям, первые глыбы были отгружены на корабль и поплыли из Нового Лондона в старый. С большой помпой была подготовлена выставка образцов, лучшие легли на выставочный стол, дожидаться утра и открытия. Когда занавес отдёрнули – все увидели лужу, а на столе – горки песка вперемешку с мраморным крошевом. Ценный камень оказался всего лишь плитами вечной мерзлоты. Честно говоря, мне не понятно, как можно было принять глыбы льда за мрамор. От всей этой истории веет авантюрой и надувательством.
Причальная вышка
Двадцать часов провели мы в Ню-Олесунне и поняв, что из этого места больше ничего не выжмешь, переместились в соседний Кросс-фьорд. Здесь экспедицией Русанова были установлены четыре последних заявочных столба. После этого «Геркулес» выходит в Гренландское море и делает 140-вёрстный гидрологический разрез у западного берега Земли Принца Карла. Мы же, прогулявшись пешком по берегу Кросс-фьорда, пошли к леднику с труднопроизносимым названием Лиллиехёка. Попозировать на фоне его красот, а заодно испытать аварийно-спасательные костюмы в реальной обстановке. И то и другое удалось в полной мере: глетчер время от времени с пушечной канонадой сбрасывал в воду лишние тонны льда, волны докатывались до нас через минуту, раскачивая мачты «Апостола» и подбрасывая тузик со съёмочной группой.
Нарезвившись, мы вывели яхту из Лиллиехёк-фьорда и, пройдя вдоль великолепных утёсов полуострова Короля Хокона, вышли в открытое море. Здесь нас ждал свежий благоприятный ветер, «Апостол» резво помчался на юг к ставшему уже родным причалу Баренцбурга. «Геркулес» придёт сюда, к мысу Финнесет, 23 августа 1912 года. Три участника экспедиции: завершившие работы Рудольф Самойлович и зоолог Сватош и заболевший боцман Попов пересядут на норвежский пароход. Русанов отправит два последних письма Пуришкевичу и телеграмму: «Исследования на Шпицбергене закончены, вся программа выполнена, поставлено 28 заявок. Собраны палеонтологическая, зоологическая и ботаническая коллекции. Обследована вся горная промышленность Шпицбергена. Иду на восток».
Ваш Литау
Координаты «Апостола Андрея» 14.08.2012 г., 06:00.
74°12′ с.ш. 37°03′ в.д., Баренцево море.
– Скажите, а как там сейчас в Кингсбее?
– Ужасно. Полно туристов.
«Красная палатка»
Не знаю как в других городах, а в Калуге городская птица совсем разважничалась. Иной раз торопишься, наткнешься на стайку, рассыпавшихся по всему тротуару голубей – млеют расшиперевшись, солнечные ванны принимают. Я им: «Уступите дорогу, пожалуйста», а в ответ – «Не трамвай, обойдешь». И ведь обходишь!
Птички-невелички
Если кто из них сделает милость, посторонится, то непременно вразвалочку, не торопясь, так и хочется под ленивый сизый зад пнуть, чтоб про крылья вспомнил. Так вот даже калужский голубь побелел бы от зависти, узнай он, как живется его сородичам в Ню-Олесунне. Человеку, в этом поселке ходить разрешается только по каменным тропинкам. Все остальное пространство – птицам. Кругом таблички с портретом гуся и написано, мол, если ты крылат, добро пожаловать, если нет – ступайте мимо.
Сергей наш Бармин хотел подойти к могильной плите, видневшейся поодаль, полюбопытствовать, кто похоронен и вообще, могила ли это. Так дорожки мы не увидели, похоже, посещать ее имеют права только куропатки, чистики, бакланы и прочие пернатые, которые, между прочим, ведут себя совсем не по-дружески, задираются все время, норовят клюнуть в темечко.
Напугала одного птенца, он гулял, кстати, по каменной моей территории, желторотик разгунделся и мгновенно, из неоткуда, явилась мамаша, слава богу, что одна. Выяснила у мальца, кто обидчик и бросилась на меня в атаку, пикировала, как маленький истребитель, спасибо, бомбами не забросала.
Месяц бродяжничаем, пора бы уже и весточку друзьям послать. На почте никого, но можно зайти, на подоконнике лежат печати с изображением карты Шпицбергена и птицы, как раз той, что на меня напала. Проштамповали стопку конвертов, отправили письма.
Проход запрещен!
А вот в магазин не попали, его открывают, когда приходит пароход с туристами. Жаль… Не удалось купить сувенирную кружку с изображением причальной мачты для дирижаблей. Мачта эта – самое примечательное, что есть в Ню-Олесунне. И капитану нашему вдруг понадобилось на нее взобраться. Перед самым отплытием! Как вернусь, говорит, так отходим, готовьтесь. И ушел. Бррр… Ледяные перекладины лестницы, ни перил, ни страховки, высота 30 метров, не понятно за каким туда карабкаться, но зато совершенно ясно, что очень нужно. У меня так же бывает.
Через несколько минут Художник говорит: «Смотрите, кэп на вершине». Поднялась на палубу, вглядываюсь (мачта далеко от нас), действительно, в текущем сквозь туман луче солнца, сияет в красном непромоканце, как звезда на Кремлевской башне. Порадовались за командира – здорово смотрится! И разошлись.
Шеф вернулся, экипаж засуетился, отдали швартовые. Я, прощаясь с городком, зацепилась взглядом за мачту. Батюшки! Капитан вернулся, а сияние осталось.
– Смотрите, кэп, вас и здесь и там показывают!
– Так это красный фонарь светит, самолёты отпугивает…
Анна Золотина
См. также:
Добавить комментарий