Антарктический гербарий: пять станций и один айсберг
«Напеку-ка я блинчиков, пока не качает», – сказал Ваня Симонов, наш кок, и час спустя на столе выросла горка гречишных блинов. Кок одиноко сидел у стола. Ни один(!) из восьми туристов не вышел на завтрак. Такого ещё не бывало. Укачивались и в предыдущих группах, но чтобы все разом – это рекорд!
Один пассажир всё-таки появился к обеду. Оказывается, он перед выходом на всякий случай проглотил горсть таблеток от укачивания и проспал до входа в пролив Дрейка. Такой вот компанией: четыре члена экипажа и проснувшийся Саня, мы встречались за столом кают-компании на протяжении четырёх суток плавания в проливе. Остальные, кто мог, выползали попить чаю или водички, чтобы тут же с ней расстаться в гальюне или за бортом. И пролив-то в этот раз был на редкость спокойным. Трудно представить, что было бы с группой достанься ей декабрьская погода.
Однако всё на этом свете рано или поздно заканчивается. И Дрейк тоже имеет пределы. К концу четвёртых суток мы достигли Южных Шетландских островов, нырнули в ближайший к станции Беллинсгаузен пролив, завернули за угол и встали на рейде у острова Ардли.
Отправив туристов на гору, где высится храм, я заглянул на минуту к начальнику станции Сергею Коробову: засвидетельствовать почтение и узнать последние антарктические новости. Догоняя своих, встретил на тропинке, ведущей к церкви, бородатого полярника с приветливым открытым лицом. Мы остановились.
– Отец Максим, – представился полярник.
– «Апостол Андрей», – отозвался я. Максим Герб, настоятель храма Пресвятой Троицы, наслышан о нашей «апостольской» истории.
Все компанией мы направились в хозяйство отца Максима. Выслушали историю строительства храма и рассказ о первом визите на шестой континент предстоятеля Русской православной церкви Патриарха Кирилла. Поставили свечки покровителям мореплавающих и путешествующих, попросив у них заступничества перед нечестивым пиратом. Потом были посиделки в кают-компании станции Беллинсгаузен. Сергей Коробов и его коллеги рассказывали об антарктическом житье-бытье, мы – о своих переживаниях в Дрейке.
Благодать ли божья, твердь ли земная или наличие мобильной связи на чилийской станции Эдуардо Фрей сыграли свою роль, но те туристы, которые просили прикончить их в проливе Дрейка, оставили свои суицидальные мысли и дружно устремились на исследование Антарктиды.
На следующий день мы перешли в уютную бухту Янки к первому стойбищу пингвинов и лежбищу морских слонов. Во время вахты заметил на горизонте протяжённую белую блестящую полоску. «Ледяное небо?» – неуверенно подумал я. Есть такое атмосферное явление, когда можно видеть отблеск на низких слоистых облаках над полосой сплочённых льдов. Но откуда здесь льды в это время? Бинокль ясности не внёс. Сомнения усилились. Вывел картинку радара на монитор. Ё! Айсберг!
Накануне в эфире звучало предупреждение всем судам идущим проливом Брансфилд об опасности встречи с айсбергом. Мы тогда ещё повеселились: нашли, о чём предупреждать в Антарктике. Но это был Айсберг! С невероятно большой буквы А! Та его сторона, которую мы видели на радаре, превышала 20 километров. Раньше мне доводилось встречать монстра подобных размеров только раз. На следующий день айсберг приблизился к Южным Шетландским островам, и мы вышли ему навстречу. Великая Белая стена. А дальше – тишина.
В этот раз в нашей команде был ученый. Ботаник. Звали ее Виктория, и интересовалась она высшими растениями. Благодаря Вике мы узнали, что в Антарктиде высшее растение это то, что выступает на полсантиметра над лишайниками и мхами. Наша задача была доставить девушку на станцию Вернадский, а по пути завернуть, если получится, на пару островов, где предполагалось произрастание этих самых высших растений.
Одним из таких островов оказался Десепшен – остров-вулкан. В моём восприятии этот клочок суши никак не ассоциировался хотя бы с какой-нибудь растительностью: скалы, горы вулканического пепла и каменюки трёх цветов – жёлтого, терракотового и всех оттенков серого. Отнюдь! На Десепшене приютилась самая большая в регионе поросль одного из этих высших – Colobanthus quitensis или, по-простому, жемчужницы. И мы с Викторией таки нашли жемчужные луга! Высадка с моря не удалась из-за отвесных утёсов, пришлось подниматься из жерла вулкана. Миновав осыпи пепла, на северном, солнечном, склоне мы обнаружили то, что искали.
Ещё одно задание Виктории – забрать траву с американской станции Палмер. А вот это уже совсем интересно! И не только для ботаников. Дело в том, что американцы, как считается, не особо жалуют туристов, и на свои станции их не пускают. Но полярники двух стран обменялись письмами, и гербарий ждал Вику на станции.
Оставив Порт Локрой, мы перешли на рейд Палмера. Я связался по рации с менеджером станции Бобом Фарреллом, и через четверть часа он подъехал к нам на «Зодиаке» со своей ботаничкой и пробирками. После обмена любезностями и травкой Боб поинтересовался нашими планами. Узнав, что мы собираемся ночевать на рейде, пригласил на утро следующего дня на станцию, пообещав провести экскурсию.
В 8.30 мы высадились на берег. Боб, гладко выбритый, встретил нас на причале и провел по деревянным переходам и металлическим лестницам в помещения станции. Начали с камбуза, где представили друг другу шеф-поваров. Наш Иван высоко оценил оснащение американского коллеги, тот в свою очередь одарил нас свежеиспеченным хлебом и печеньем. Потом был корпус лабораторий, гимнастический зал, кают-компания и бар. Закончилась экскурсия в магазине сувениров, где каждый приобрёл себе что-то на память. Старпом отхватил штаны с гордой надписью Antarctica Palmer Station. Теперь Денис регулярно вспоминает наших американских друзей: шнурок в поясе лопнул на второй день и сейчас, если старпом не сидит, одна его рука постоянно занята.
К вечеру того же дня добрались до станции Академик Вернадский. Переход вокруг архипелага прошёл по чистой воде при почти полном безветрии. Подходы к станции были изрядно забиты ледяным мусором. На рейде стояло судно снабжения, и три «Зодиака» с грузами пробивались через ледовое месиво. Сделав крюк к снабженцам, мы проложили канал и провели надувнушки к слипу.
Встали на ледовый якорь к остаткам припая. Еще три яхты стояли рядом в проливе за островом Галиндес. Сдали на станцию Викторию вместе образчиками американской травы и ведром пиявок, которых сняли с якорной цепи, когда уходили со станции Палмер, а потом пообщались с украинскими полярниками и коллегами-яхтсменами.
С Вернадского начинается возвращение на север, «домой». Заглянули по пути на аргентинскую полярку Браун, доведя количество посещенных станций до рекордных пяти. И после традиционной ночёвки на островах Мельхиор вышли в пролив Дрейка.
Дрейк в этот раз показался каким-то нудным. Зыбь сменялась ветровым волнением, волнение – зыбью, и всё сопровождалось упорным встречным ветром. Укачавшихся на обратном пути было меньше, но самые упёртые продолжали лежать, предпочитая пересекать пролив в горизонтальном положении. Прогноз не обещал ветра сильней 7 баллов, но мыс Горн напустил на нас вереницу ливневых туч со шквалистым ветром до 30 метров в секунду, трепавших яхту всю последнюю ночь перехода. Шторм всё-таки случился, хотя и не по прогнозу.
Ваш Литау,
Фото: Дениса Давыдова, Александра Батурина, автора
С Днём Рождения, друг мой, Николай!
Пусть мечты сбываются, только пожелай
Ты сейчас далёко ходишь по морям
Яхта, ветер, чайки… аж завидно, бля
Твой рассказ на сайте я сейчас читал
Где огромный Айсберг путь вам преграждал
Здорово написан, нечего сказать
Простенько, с душою и легко читать
Побывал я словно в тех краях с тобой
Всё, как будто было это там со мной
Классные картинки! Ты их делал сам?
Очень колоритно! Побывать бы там…
Думаю, писать это твой удел
Как бы ты сам, Коля, это не хотел
Излагаешь мысли ты без напряжения
Ну, ещё раз, друг мой – С Днём Рождения!
Завидую белой завистью!