День завязывания трубы

Четверо суток понадобилось "Апостолу Андрею", чтобы пересечь сороковые широты. Ветер до 8 баллов, встретивший яхту в их начале, ещё поднажал и достиг штормовой силы. Мы, оставив только второй стаксель, понеслись по волнам, подгоняемые попутными шквалами. Так дальше и шли, добавив вглухую зарифленный грот и сменив стаксели: поставили третий, после того как на втором оборвало часть карабинов.

В итоге, на первые 5 градусов "ревущих сороковых" потратили всего 40 часов. Севернее 45 градуса ветер, оставаясь благоприятного западного направления, начал понемногу сдавать, а мы - добавлять парусов. Сороковую параллель пересекли уже под всеми, имея свежий попутный ветер. Самый ветреный участок Южного океана остался позади.

Пересекая полосу "сороковых", прибавляя мили и параллели, меняешься качественно - из яхтсмена-полярника превращаешься в яхтсмена умеренных широт. Айсберги и холод остаются позади, и самым популярным прибором становится лаг, который кроме всего прочего показывает температуру забортной воды. Каждый, проходя мимо, обязательно нажимает на кнопку, вызывая на дисплей показания термометра, и возбуждённо призывает остальных разделить его радость, если температура поднялась хотя бы на один градус. А прибавляются градусы здесь регулярно, иногда по 2-3 за вахту.

Первый и главный качественный скачок происходит на стыке 40-х и 50-х широт, там, где проходит зона антарктической конвергенции, а по-человечески: граница между открытыми антарктическими водами и водными массами умеренного пояса. Температура воды на границе зоны меняется за считанные мили градуса на 3-4. Далее температура растёт постепенно, но достаточно быстро и к 40-й параллели достигает 15-16 градусов. А это уже полный балдёж! На палубе становится многолюдно, все подставляют лица струям воздуха, как будто это знойный сирокко*.

Питерец Андрей Балымов, бывший с нами в Антарктике в прошлом году, любил иронизировать по поводу статьи, попавшейся ему на глаза в одном яхтенном журнале. Автор, рассчитывая на сочувствие, говорил о том, что совсем не так просто ходить под парусом в свежую погоду при температуре воды всего +15 градусов.

Два дня назад, как только температура воды перевалила за 10 градусов, на "Апостоле" было официально объявлено закрытие отопительного сезона и устроен праздник "завязывания трубы". Больше всего радости это событие принесло капитану и Александру Рудневу. Саня выполнял на борту ответственную и непростую работу "оператора по забрасыванию жидкого печного топлива вручную". Он следил за работой нашего дизельного отопителя, а хлопот тот доставлял немало: то не было тяги, то её было много, то переставало поступать топливо и нужно было разбирать карбюратор или доливать солярку из бутылки. И, наконец, приходилось чистить печку от сажи и тогда "оператор" превращался в трубочиста. Меня же нервировали и раздражали продукты жизнедеятельности этого устройства - печка коптила. Иногда, при смене галса или по другой причине, дым шёл внутрь яхты, выедая глаза экипажу и заставляя всех кашлять. Подвахтенным нужно было успеть проснуться, добежать до люка и на манер птенцов высунуть наверх головы, глотая свежий воздух. Когда тяга была хорошей, а кто-нибудь подбрасывал "антрациту", доливая солярку в горнило, наружу вырывались снопы искр и столб дыма, и если это был бейдевинд, то наступала пора рулевого метаться по кокпиту, разрываясь между долгом и желанием дышать.

В результате такого обогрева подволок в кают-компании приобретал ровный серый оттенок, палуба вокруг выхлопной трубы всегда была в саже, а верёвки в радиусе пяти метров становились радикально чёрного цвета. Художник Семёнов определил этот колер, как "сажа газовая".

И вот всё! Топить больше не надо. Александр, как главный именинник, снял с печной трубы палубный грибок и поставил на неё заглушку. Заглушку, как полагается, обмыли, а верёвки отмыл до естественного цвета двухдневный шторм.

Ваш Литау,
25.03.2006 г.

*) Сирокко - сухой и знойный африканский ветер, дующий в средиземноморских странах.